В гостях хорошо, а дома лучше

Альманах. Сириус. Регионы

литературный сборник молодых авторов

Ксения Поддубная
16 лет

Фото: © Freepik

Центр выявления и поддержки одаренных детей «Гагарин»

Старая ворона заняла самую высокую ветку на березе и огляделась. В тихом прозрачном воздухе стояло утреннее марево. Ранняя осень разукрасила резные листья деревьев. В лучах просыпающегося солнца они становились изысканно-красивыми. На Патриарших прудах тихо. Не было еще шумных туристов, крикливых ребятишек и назойливых мальчишек.

Фото: © Freepik

Можно посидеть, подумать, вспомнить. В шумную Москву ворона перебралась из тихой деревни на берегу небольшой речушки. Она бы никогда не покинула насиженное место, где у нее была целая стая подруг, знакомые коты и собаки, где спокойно-дружелюбны люди, где прошла ее молодость. На краю той деревушки росло «воронье» дерево. Не одно поколение ворон вило на его ветках свои гнезда, переговаривались товарки о житье – бытье, иногда ссорились.

Только один из жителей, рачительный Степан, решил срубить березу на дрова. С первым визгом пилы запищали воронята, возмущенно закаркала черная туча, но уже через полчаса лежали на земле разоренные гнезда, валялись поломанные ветви, а птицы, полетав над разрушенным домом, отправились искать новое пристанище.

Разгорался день. К памятнику И. А. Крылова привели школьников. Ворона задумалась. Скульптура писателя была большой и, казалось, удобной, но птицы никогда не садились на нее, уважительно поглядывала с деревьев. Ворона часто разглядывала героев его басен. Но, конечно, больше всех ее привлекала Ворона и Лисица. Правда, Обезьяна и Моська тоже были хороши. Туристы на счастье потирали скульптуры. И опять вороне было обидно: терли хвост лисицы, а ей, такой умной и замечательной птице, ласки не доставалось.

С крыши соседнего дома скатывались вороны. Они неутомимо взлетали на конек здания и катились по черепице вниз. Когда-то и она любила такие развлечения. А сейчас все больше по экскурсиям да памятникам.
Внезапно птица вспомнила, что в деревне ее старухи звали Нюськой. Они отличали ее от других птиц, потому что была самой любопытной и озорной. Ведь она даже разговаривать умела на человеческом языке.

Нюська от восхищения собой клюв приоткрыла. Вспомнила, что, бывало, сядет на дереве и мяучит, как рыжий кот: «Мяу, мяу». Цыплята со страху есть бросают, под крыльцо забиваются, а ее старый враг Барбос выскакивает из будки и заливается лаем, уж больно он кошек не любил. Опять мяуканье с дерева раздается, пуще беснуется Барбос, пока рассерженная хозяйка веником не наведет порядок. Иногда и вороне доставалось. Весело было, не обидно.

Давно пора лететь вороне по своим вороньим делам. Но притягивает ее этот старинный спокойный уголок большого суетного города.
Опять ребятишки басни рассказывают. Кажется, она уже тоже повторить может и «каркнуть во все свое воронье горло».
А тут опять забытые воспоминания.

Научилась Нюська голосом хозяйки Барбоса звать. Доверчивый пес, думая, что хозяйка ему еду принесла, вылезал из будки и озадаченно смотрел на пустую миску. Увидев свою пернатую знакомую, он начинал неистово лаять. Нюська его поддерживала с дерева: «Гав, гав». Мир пса перевернулся, когда он посмотрел на гавкающую ворону. Его лай стал таким пронзительным, что из дома выскочила хозяйка с веником и криком: «Ты сказился что-ли? Петухи по всей деревне днем закричали». А Нюся подтвердила: «Кар! Кар!».

Зазвонили колокола в соседнем переулке. Некстати вороне вспомнилось, что разоряла она гнезда диких уток в камышах. Уж больно ей их яйца нравились. Пока утка с селезнем по болоту плавают, Нюська в камышах безобразничает. Глупая была, молодая. Перестала она чужие гнезда грабить, когда ее детишек сова ночью погубила да ее нехотя в живых оставила. Осознала Нюська цену материнских чувств и в камыши больше не летала.

Высоко в голубом небе появились косяки журавлей. Ласточки и стрижи первыми почувствовали приближение холодов и уже попрощались с домом до весны. Ворона не могла объяснить свое волнение при взгляде на голубое небо. Казалось, стаи птиц задевают тайную струну, когда хочется всех любить, даже этих несносных школьников, вспоминающих про книги только у памятника Крылову, людей, населяющих этот шумный и опасный город. Нюська вдруг поняла, что несмотря на сытное привольное житье, он так и не стал ей родным. Боясь передумать, ворона возвращалась туда, где у нее было имя, подруги, пес Барбос, где был ее дом, где была ее Родина.

Еще не видно деревни, но Нюся поняла, что она вернулась: привычные звуки слышались из-за холма, тянулся дым осенних костров.

Залетев на колокольню местной церкви, ворона задела крылом веревки и известила о своем возвращении беспорядочным, но громким звоном. Приземлившись на березе, сквозь желто-оранжевые листья она оглядела двор. Все было по-прежнему. Из дома вышла хозяйка. Увидев на привычном месте птицу, она недовольно произнесла: «Явилась – не запылилась, что в гостях хорошо, а дома лучше?» Из будки выскочил пес. С деланным безразличием он покосился на ворону, придвинул ближе свою миску и посмотрел на подросших цыплят. «Мяу», - сказала Нюська. В словесный спор с ней вступила кошка, которую тоже звали Нюськой. «В честь меня», - гордо решила ворона.

Неприветливый осенний день вдруг стал светлым и добрым. Солнышко выглянуло из-за туч, обогрело землю, и появилась надежда, что суровая зима не скоро «Мы еще поживем», - подумала ворона Нюська. Нельзя улетать, когда тебя любят.

2024